Емелин Алексей Юрьевич

Меры по повышению боеспособности Владивостокского отряда крейсеров в 1904 - 1905 гг.

А.Ю.Емелин

Отдавая должное отечественным военно-морским историкам, довольно подробно описавшим действия Отдельного отряда крейсеров I-й эскадры Тихого океана («владивостокского отряда») в годы русско-японской войны , нельзя не признать, что вопрос о мерах, принимавшихся командованием и личным составом кораблей для повышения их боеспособности не получил еще дастаточно полного освещения в литературе. Между тем исключительно интересно посмотреть, как моряки использовали кровью добытый опыт войны на море, готовясь к новым боям с японским флотом.
Напомним уважаемому читателю, что указанный отряд (его наименование неоднократно менялось) существовал с июня 1903 г. по март 1906 г. В его состав входили крейсеры 1 ранга «Рюрик», «Россия», «Громобой», «Богатырь» и транспорт «Лена».
Сразу оговоримся, что под повышением боеспособности кораблей следует понимать целый комплекс мер по усовершенствованию вооружения, повышению непотопляемости, обеспечению защиты от воздействия противника различных частей и механизмов судов, личного состава, а также применение нововведений, так или иначе помогавших в борьбе с противником.
К 1904 г. в русском флоте существовал определенный опыт по спешной организации защиты отдельных частей судов от осколков вражеских снарядов. Достаточно вспомнить, что в преддверии возможной войны с Японией в 1895 г. на кораблях Тихоокеанской эскадры (в первую очередь на крейсере «Адмирал Нахимов») с помощью якорных цепей, стальных тросов и сетей были прикрыты паропроводы, динамо-машины, элеваторы подачи и другие легко выводимые из строя объекты. Аналогичные работы проводились также на канонерских лодках накануне штурма фортов Дагу в ночь на 4 июня 1900 г. в ходе подавления восстания ихэтуаней в Китае.
Знакомство с документами первых месяцев войны русско-японской войны позволяет сделать вывод, что на крейсерах владивостокского отряда такие меры почти на применялись. Исключение составляло осуществлявшееся во время боевых выходов обтягивание стальными сетями шлюпок и катеров для предотвращения разлета осколков их корпусов при попадании снарядов. Несколько позже были изготовлены надульные парусиновые колпаки, предохранявшие стволы орудий от забортной воды (по опыту первого похода 27 января – 1 февраля 1904 г.), да сданы в порт после гибели в Порт-Артуре эскадренного броненосца «Петропавловск» имевшиеся на судах мин заграждения.
Летом 1904 г. наиболее дальновидные офицеры, анализируя опыт военных действий артурской эскадры, а также принимая во внимание поступавшие сведения о высокой чувствительности трубок японских снарядов и о большом количестве образующихся при разрыве осколков, начали предлагать первые меры по улучшению защиты кораблей. Так, по инициативе старшего артиллерийского офицера флагманского крейсера «Россия» лейтенанта барона В.Е.Гревеница вокруг одного из 152-мм орудий в батарейной палубе были устроены щитовые занавески из стальных сетей и матросских коек. За бортом судна рядом с этой пушкой прикрепили железную коробку, которая должна вызывать взрывы неприятельских снарядов до попадания их в борт корабля.
Ситуация решительным образом изменилась после боя 1 августа. Впечатление от эффективности японского огня и особенно от массы осколков, поражавших весь не защищенный броней личный состав, в первую очередь прислугу орудий, оказалось чрезвычайно сильным. Сражение с полной ясностью высветило целый спектр проблем: крайнюю неразвитость противоосколочной защиты, недостаточность подкрепления палубы под 152-мм пушками (возникавшая из-за этого при стрельбе на большие дистанции вибрация была признана основной причиной многочисленных поломок подъемных дуг орудийных станков), отсутствие оптических прицелов и дальномеров. Из четырех крейсеров отряда в строю остались лишь два, так как «Рюрик» был потоплен, а «Богатырь» находился в длительном ремонте после посадки на камни у м. Брюса. Порт-артурская эскадра таяла на глазах, а до прихода подкрепления с Балтики было еще далеко.
В этой обстановке 28 августа командующий флотом в Тихом океане вице-адмирал Н.И.Скрыдлов провел совещание флагманов и командиров, на котором обсуждался ряд вопросов по улучшению крейсеров. Решено было снять часть шлюпбалок, так как они содействовали «… увеличению разрывов неприятельских снарядов, которые … пролетели бы мимо, не причиняя вреда кораблю», демонтировать за ненадобностью тяжелые фор-марсы, подкрепить палубу под 152-мм пушками, принять меры для защиты от осколков смотровых щелей боевых рубок. Собравшиеся также выслушали сообщение В.Е.Гревеница о предложенном им способе защиты артилларии; хотя по этому вопросу никакого официального решения принято не было, на «России» и «Громобое» дополнительная защита из стальных сетей и матросских коек у орудий в батарейных палубах была устроена осенью 1904 г.
Начальник отряда крейсеров контр-адмирал К.П.Иессен, признававший необходимость вышеуказанных мер, более всего был озабочен усилением вооружения оставшихся в строю двух кораблей. В поданном им 7 сентября командующему I эскадрой флота в Тихом океане вице-адмиралу В.А.Безобразову рапорте отмечалось, что на этих судах имеются установленные в диаметральной плоскости судна погонные и ретирадные 152-мм орудия, которые не могут вести огонь по траверзу, а потому в бою 1 августа практически не участвовали. Далее было высказано предложение о переносе погонных пушек с батарейной палубы на полубак и о смещении ютовых к носовой части судна, что позволило бы значительно улучшить углы обстрела, увеличив число орудий данного калибра в бортовом залпе с 7 до 9. На следующий день В.А.Безобразов рассмотрел рапорт и представил его на благоусмотрение командующего флотом, добавив, что перестановку пушек на полубак находит неудобной «… по случаю совершенно открытого положения прислуги». Столь трогательная забота адмирала о личном составе заставила командующего флотом создать специальную комиссию из артиллерийских офицеров под председательством командира «Богатыря» капитана 1 ранга А.Ф.Стеммана. На заседании 15 сентября все ее члены единодушно высказались за изменение расположения орудий, после чего Н.И.Скрыдлов также одобрил проект. Интересно, что во время всех этих обсуждений работы на флагманском крейсере уже шли полным ходом.
После перемещения ютовых орудий «России» и «Громобоя» к носовой части на 1,9 м и 2,75 м соответственно, а также удаления части фальшборта, их углы обстрела составили 2900 и 2700 (первоначально были 1200 и 1300). Для достижения столь замечательных результатов пришлось переставить часть малокалиберной артиллерии. Так на первом из крейсеров 47-мм орудия № 27 и 28 перенесли на места десантных пушек Барановского, лишившихся отныне судовых установок. На втором 75-мм орудия №23 и 24 подняли на крылья заднего мостика взамен пулеметов № 3 и 4, а 47-мм № 21 и 22 – на места снятых с вооружения 37-мм № 43 и 44.
У размещенных на полубаке погонных пушек углы обстрела составили соответственно 3000 и 2860 (прежде были 400 и 430). Их место заняли семидесятипятимиллиметровки на вертлюжных установках. На «России» новое расположение 152-мм орудия привело к снятию 47-мм пушек № 29 и 30 и перемещению 75-мм № 31 и 32. На «Громобое» 75-мм № 25 и 26 пришлось переставить на места 47-мм № 29 и 30, подняв последние на нижний передний мостик; на верхнем мостике разместили 47-мм № 27 и 28, сняв оттуда пулеметы. Показательно, что конструкция корабля не позволяла вынуть станок погонного орудия из-под полубака, для этого пришлось вырубать палубу.
В феврале - марте 1905 г. стены и крыши щитов баковых и ютовых орудий обоих крейсеров удлинили на 1.5 м. Для защиты артиллерийских расчетов от осколков снарядов, рвущихся на полубаке, при изготовлении кораблей к бою между фиш-балками натягивались тросы, к которым подвешивались мешки, туго набитые старой резиной и материей.
В конце октября 1904 г. по словесному приказанию К.П.Иессена на флагманском корабле определили места для возможной установки 4 дополнительных 152-мм орудий в батарейной палубе. По мнению судового артиллерийского офицера одну пару таких пушек можно было побортно установить в кондукторском отделении перед носовой броневой переборкой (на 31-32 шпангоутах), вторую – позади кормовой броневой переборки в помещении беспроволочного телеграфа, а также в штабной и судовой канцеляриях (на 90-91 шп.). Ожидалось, что углы обстрела при этом будут не менее 900. От реализации этого проекта отказались в связи с разработкой следующего, казавшегося более легко исполнимым.
Для рассмотрения предложений по усилению вооружения крейсеров по приказу вице-адмирала В.А.Безобразова была создана комиссия под председательством К.П.Иессена. В ее состав вошли капитаны 2 ранга А.П.Угрюмов и М.Ф. фон Шульц, лейтенанты барон В.Е.Гревениц, барон И.А.Черкасов, Н.Н.Гобято, а также ряд корабельных инженеров с совещательным голосом. На заседании 19 ноября собравшиеся признали необходимым заменить на верхних палубах «России» и «Громобоя» по шесть 75-мм орудий на такое же число 152-мм артустановок Канэ, увеличив их число в бортовом залпе каждого крейсера до 12 (в бою 1 августа у каждого из этих крейсеров могли действовать по траверзу лишь по семь 152-мм орудий). Конструкция корпусов позволяла осуществить усиление вооружения с минимальными переделками, в частности, незначительное подкрепление палубы требовались лишь на «России» (на втором корабле дополнительную нагрузку принимали на себя броневые казематы расположенных в батарейной палубе 152-мм орудий № 5 – 10). Для увеличения углов возвышения было признано полезным ставить станки на 127-мм деревянные подушки.
Слабыми местами проекта офицеры-артиллеристы признали неудобство подачи боезапаса (ее оказалось возможным сделать лишь ручной из батарейной палубы сквозь специально прорезанные горловины диаметром 0,5 м) и открытое размещение орудий на верхней палубе. Последнее обстоятельство не могло не пробудить в членах комиссии воспоминаний об огромном количестве осколков, летевших вниз при разрывах снарядов в трубах во время боя 1 августа. В итоговом акте рекомендовалось принять меры для защиты расчетов.
Командующий флотом вице-адмирал Н.И.Скрыдлов, выразив сомнение в достаточной крепости палуб, приказал для начала установить лишь по две установки. В течение месяца на «России» смонтировали ближайшую к корме пару новых пушек и 18 декабря в проливе Босфор Восточный с успехом провели пробную стрельбу. Углы обстрела составили около 1150.
Одновременно решался вопрос о защите дополнительных орудий. 11 декабря комиссия под председательством командира флагманского крейсера капитана 1 ранга В.А.Лилье пришла к выводу, что прикрытия должны состоять из стальных крыш и боковых траверзов толщиной 12-18 мм. Со стороны диаметральной плоскости судна предлагалось иметь опускаемые на время боя занавеси из стального троса, от осколков же снарядов, рвущихся об воду на недолетах, должны были защищать лишь орудийные щиты. На «России» сочли возможным крыши над четырьмя шкафутными орудиями продолжить к середине корабля до кожухов дымовых труб, прикрыв тем самым подачу боезапаса (несколько позднее аналогичное решение было принято и в отношении второго корабля). В итоге каждая пушка окружалась импровизированным казематом, не способным, естественно, противостоять прямому попаданию, но достаточным для защиты прислуги от осколков.
Зимой 1904-1905 гг., когда работы по сооружению прикрытий уже велись, офицеры «Громобоя» доработали проект, заменив обычные орудийные щиты 30-мм башенноподобными, по форме аналогичными уже имеющимся на артустановках этого крейсера. Одновременно было решено обшить 18-мм стальными листами сторону, обращенную к середине судна, а также промежутки между щитами и боковыми траверзами со стороны борта, доведя таким образом идею полностью закрытого каземата до логического завершения. Стремление снизить перегрузку привело к уменьшению высоты укрытия с 2.15 м до 2 м. В связи с этим крыши щитов и казематов оказались на одной высоте, из-за чего в крышах последних были сделаны полукруглые вырезы. На практике обслуживание орудий в невысоких помещениях оказалось настолько неудобным, что позже, стараясь выиграть хоть несколько сантиметров, в них пришлось вырубить деревянную палубу и настелить линолеум.
Сооружение казематов затянулось до весны 1905 г. О том, как оно проходило, дает представление запись из исторического журнала крейсера «Россия» от 1 февраля: «Работы, производящиеся портом, идут очень вяло, отчасти благодаря малому количеству рабочих, отчасти благодаря беспробудному пьянству тех немногих, которые имеются, отчасти благодаря слабому оборудованию Владивостокского порта. Несмотря на то, что к постройке казематов приступили около месяца, до сих пор поставили только боковые стенки у левого каземата, и то не окончательно …».
По завершении всех указанных работ наименее защищенными остались кормовые 203-мм пушки. Известно, что в бою 1 августа одно из таких орудий «Громобоя» уже после седьмого выстрела было выведено из строя единственным удачно попавшим небольшим осколком фугасного снаряда, разорвавшегося в 5 метрах от него в коечных сетках. Проблема защиты этих пушек обсуждалась 3 – 4 февраля 1905 г. на заседании специально назначенной комиссии под председательством капитана 2 ранга А.П.Угрюмова. В итоговом акте была высказана следующая рекомендация: «Для защиты кормовых 8" (203-мм) орудий на обоих крейсерах поставить поперечные траверзы: один по передней кромке кормового мостика на «Громобое» и по задней кромке кормового же мостика на «России» не менее 11-12 футов (3,35-3,65 м) длиной, ¾" (18 мм) толщиной, причем, если найдутся материалы, толщину довести до 2" (50 мм), на «Громобое» же толщина может быть сделана и больше; вторые траверзы поставить у передней кромки кормовых кнехтов длиною около 12 футов на «России» и 11 футов на «Громобое», высотой в 6 футов (1,83 м) и той же толщины, что и первые». К концу весны эти работы также были выполнены.
Еще до начала войны было хорошо известно, что японцы на средне- и крупнокалиберных орудиях используют оптические прицелы, существенно повышавшие меткость огня, особенно при стрельбе на больших дистанциях. В 1904 г. командующий отрядом крейсеров неоднократно настаивал на необходимости установить такие прицелы на вверенных ему судах, однако просьба его была удовлетворена лишь в мае 1905 г. Велико же было всеобщее удивление, когда выяснилось, что в Главном управлении кораблестроения и снабжений не учли давно осуществленных изменений в артиллерийском вооружении крейсеров и прислали прицелы только на штатное число орудий.
Другим важным техническим фактором, обеспечивающим меткость огня на возросщих дистанциях, являлось наличие дальномеры. Места для их установки и способы защиты 29 ноября 1904 г. обсудила комиссия под председательством капитана 1 ранга В.А.Лилье. Входившие в нее судовые артиллеристы пришли к выводу, что для получения хорошего обзора дальномерные посты (ДП) целесообразнее всего разместить на возвышенных площадках на полубаке и юте. Исходя из того, что в этих местах личному составу практически не угрожали осколки, летящие сверху, решено было крыш не устанавливать.
Кормовой ДП на крейсере "Громобой" устроили позади кают-кампанейского люка. Он представлял собой стальную клеть высотой 1,8 м с находящейся на ней площадкой диаметром 2,1 м. Выше помещалось прикрытие из двух цилиндров: наружный имел высоту 1,35 м и толщину 6 мм, а второй, внутренний, диаметром 1,2 м – 0,6 м и 3 мм соответственно. В центре этого сооружения стоял штатив с дальномером Барра и Струда. Носовой ДП разместили впереди фок-мачты на голове элеватора погреба № 3 и обмотали для защиты от осколков стальным тросом. Примерно аналогичным образом выглядели посты на "России".
Одним из самых слабых мест отечественного флота в русско-японской войне оказались снаряды. Эта тема заслуживает отдельного серьезного разговора. В рамках данной статьи мы отметим лишь, что серьезные сомнения в качестве боезапаса у артиллеристов отряда появились только после Цусимского сражения. Опытная стрельба с крейсера «Россия» по старым судовым котлам, коечным сеткам и цистерне показала, что находившиеся на вооружении 152-мм фугасные снаряды с донными двухкапсульными трубками Бринка и снаряженные 920 г. влажного и 45 г. сухого пироксилина пробивали легкие преграды насквозь и взрывались лишь при ударе о землю (в данном случае – метрах в 30 за целью, то есть в расстоянии, превышающем ширину корабля). Объяснялось это тем, что трубки Бринка проектировались для бронебойных снарядов, а потому давали слишком большую задержку разрыва. Глубина воронок в мягкой глинистой почве не превышала 40-50 см. Количество осколков было слишком мало, а сами они имели большие размеры. Японские снаряды аналогичного калибра имели чувствительные трубки системы Иуджина и несли в 8,83 раза больше взрывчатого вещества. Комментарии, как говорится, излишни.
Одновременно были испытаны снаряды, снаряженные бездымным порохом и трубками Барановского. Результат оказался совершенно иным – взрывы происходили в 0,5-1 м от первого соприкосновения с препятствием, использовавшийся для опытов старый котел был исковеркан первым же попаданием.
Под давлением генерала от инфантерии Н.П.Линевича, главнокомандующего сухопутными и морскими силами, действовавшими против Японии, председатель Морского технического комитета вице-адмирал Ф.В.Дубасов телеграммой от 9 июля 1905 г. разрешил переснаряжение боезапаса крейсеров с пироксилина на бездымный порох и переход на трубки Барановского.
Следует отметить, что в 1906 г. после возвращения «России» и «Громобоя» в Либаву и постановки их на капитальный ремонт боезапас был передан на вооружение судов Отдельного отряда, назначенного для плавания с гардемаринами, единственного боеспособного соединения крупных кораблей русского Балтийского флота. 19 июня 1906 г. крейсер «Богатырь» выпустил 130 таких снарядов по мятежной Свеаборгской крепости. Изъятие их с кораблей последовало только после поступления с заводов новых снарядов, снаряженных толом (приняты на вооружение в 1907 г.).
Любопытно, что после того, как артиллерийские офицеры разочаровались в пироксилине, была предпринята попытка получить новое взрывчатое вещество – аммонал. Занялся этим лейтенант с крейсера «Россия» В.П.Пржиленцкий. Мичман князь А.А.Щербатов в историческом журнале корабля отмечал, что «… в течение почти месяца в его каюте происходила фабрикация аммоналия, сопровождавшаяся разнообразными химическими процессами и иногда заполнявшая все кормовое отделение весьма неприятными запахами». 31 июля 1905 г. прошли испытания, не давшие результатов, позволявших сделать ясные выводы о достоинствах и недостатках новой взрывчатки. Сведений о продолжении работ нам обнаружить не удалось. Очевидно, это объясняется тем, что даже в случае успеха рассчитывать на выделку во Владивостоке до конца войны достаточного количества аммонала было невозможно.
Другое нестандартное предложение высказал старший артиллерийский офицер «Громобоя» лейтенант барон И.А.Черкасов. Обоснованно считая, что по размещению пушек его корабль не далеко ушел от броненосных фрегатов 70-х годов минувшего века, таких как «Минин» и «Генерал-Адмирал», он не мог смириться с тем, что из четырех 203-мм орудий на один борт могут действовать лишь два, а прямо по корме – вообще ни одного (этому мешали вельботы и их шлюпбалки, а также вероятность оглушения прислуги других пушек). Выход, с его точки зрения, заключался в срезании юта на уровень батарейной палубы от ахтерштевня до 102 шпангоута и помещении двух 203-мм орудий в башню, изготовленную по образцу спроектированных для эскадренных броненосцев типа «Андрей Первозванный», но с уменьшением брони до 102 мм. По предварительным расчетам угол обстрела должен был составить не менее 2800, а перегрузка ограничивалась пятьюдесятью тоннами. Сведений о рассмотрении проекта по окончании войны нам обнаружить не удалось.
Завершая разговор об артиллерии, нельзя не упомянуть об эволюции правил стрельбы. Известно, что уже в сражении в Желтом море 28 июля 1904 г. часть японских броненосцев вела огонь из 152-мм орудий залпами. В Цусимском сражении этот способ получил еще большее распространение. Не могли не обратить на него внимания и русские артиллеристы.
Первым этот метод предложил за несколько лет до интересующего нас периода итальянец капитан 2 ранга Ронка (Ronca). Разработанная им инструкция была переведена на русский язык, но до практического ее испытания в отечественном флоте дело не дошло. В 1903 г. японский военно-морской агент в России капитан-лейтенант Като привез один экземпляр перевода из Петербурга на родину. После проведенных в том же году опытных стрельб на эскадренном броненосце «Асахи» новый метод постепенно был принят и на других кораблях японского флота.
Весной 1905 г. во владивостокском отряде крейсеров были приняты для руководства «Правила организации артиллерийской службы на судах 2-ой эскадры флота Тихого океана» с единственным изменением: пристрелка должна была производиться не одиночными выстрелами, а залпами. Это диктовалось тем, что на возросших дистанциях морского боя падение группы снарядов наблюдалось значительно лучше. На «России» и «Громобое» пристрелка производилась из вновь установленных шкафутных орудий и ютовой или погонной пушки – в зависимости от положения противника. Впервые новый метод был опробован 11 августа 1905 г. при практической стрельбе по о.Циволько и в сочетании с применением оптических прицелов и дальномеров дал прекрасные результаты.
Известно, что на крейсерах отряда с начала войны весьма активно и удачно использовались радиостанции системы А.С.Попова. Работали они достаточно надежно, но обеспечивали уверенную дальность связи всего до 15-17 миль. В феврале - марте 1905 г. в дополнение к ним установили присланные из Европейской России станции фирмы «Телефункен». Новинку опробовали во время похода к Цугарскому проливу 24-28 апреля. «Россия» и «Громобой» на значительной части пути соблюдали радиомолчание, периодически принимая условные сигналы с мощной береговой станции во Владивостоке. Наибольшая дальность приема для первого корабля составила 72, а для второго – 313 миль. При установке радиостанций большое внимание было уделено их безопасности. Так на «России» ее поместили в машинном каземате у кормового траверза.
В упомянутом выше последнем во время войны дальнем походе крейсеров был впервые в русском флоте в боевой обстановке испытан привязной аэростат, поднимавшийся с флагманского корабля. Летом того же года планировалось использовать воздушные шары для наблюдений при учебной высадке десанта и артиллерийских стрельбах, однако погодные условия и несовершенство связи не позволили добиться каких-либо результатов.
Личный состав Отдельного отряда крейсеров, стремясь повысить боеспособность судов, использовал не только свой боевой опыт, но и информацию о боях артурской эскадры. Так, например, анализируя повреждения эскадренного броненосца «Цесаревич», полученные в сражении 28 июля 1904 г., офицеры «России» пришли к выводу о необходимости устроить во внутренних помещениях корабля импровизированный центральный пост. В жилой палубе судна , позади машинного каземата, были установлены штурвал, компас и переговорные трубы с верхней палубой и машинами.
Важным средством защиты является правильная маскировочная окраска судов. К июлю 1905 г. и в этой области удалось добиться хороших результатов. Нужный оттенок получали смешиванием светло-шаровой и зеленой красок.
Перемены почти не коснулись третьего корабля отряда – крейсера «Богатырь». Отчасти это объясняется длительным и сложным его ремонтом после навигационной аварии, отчасти – конструктивными особенностями. Однако и на нем провели некоторые работы, в частности, заменили более прочными дуги подъемных механизмов станков, над четырьмя открыто стоявшими на верхней палубе 152-мм орудиями сделали стальные 10-мм крыши, заменили боезапас, сняли с вооружения по 2 пушки Барановского (десантные 63,5-мм) и Гочкиса (37-мм).
Нельзя не сказать несколько слов и о крейсере 2 ранга «Алмаз». Этот корабль оказался единственным крупным судном эскадры вице-адмирала З.П.Рожественского, дошедшим до Владивостока. После исправления незначительных повреждений он был включен в состав Отряда судов охраны вод Уссурийского края. В связи с тем, что корабль строился в первую очередь в качестве яхты (или, скорее, комфортабельного штабного корабля мирного времени), первоначально боевая ценность его была ничтожна. К моменту заключения мирного договора артиллерия корабля претерпела кардинальные изменения: из имевшихся на вооружении 12 пушек на своих местах остались только две 47-миллеметровки в кормовой части. Остальные пушки того же калибра заменили на 75-мм. Носовые пушки калибра 75-мм немного переставили, кормовые поменяли на 120-мм. Еще одно 120-мм орудие заняло место на полубаке. После выполнения всех необходимых работ в погребах боезапас составил 218 снарядов на одно 120-мм и 150 – на 75-мм орудие. Кроме того, корабль к большому неудовольствию офицеров временно переоборудовали в минный заградитель. В августе «Алмаз» был выкрашен под цвет французских военный кораблей.
Подводя итог, отметим, что все перечисленные меры серьезно увеличили боеспособность крейсеров, базировавшихся на Владивосток. При этом опыт войны был учтен в максимально возможной степени, что выгоднейшим образом отличало Отдельный отряд от эскадры З.П.Рожественского. К моменту подписания мирного договора корабли имели хорошо подготовленный личный состав. Испытать нововведения в бою не представилось случая, но офицеры надеялись, что после возвращения на Балтику их отряд станет ядром возрождающегося после катастрофического поражения русского флота. Действительность оказалась прозаичнее: в связи с сильной изношенностью механизмов, «Россия» и «Громобой» были поставлены на капитальный ремонт, их экипажи расформировали (другим мотивом такого решения вероятно стало стремление командования не допустить назревавший в командах мятеж).

Полностью статья опубликована: Емелин А.Ю. Уроки боя в Японском море // Гангут. Сб. ст. 1998. Вып.17. С.27 – 38.